Рассказ об этой деревне с необычным названием позволит раскрыть одну из интересных страниц жизни прошлого. Издавна в этом районе существовал Успенский погост, где звенигородские князья собирали дани и подати с окрестного населения.

Позднее рядом с ним было устроено поселение ястребятников - лиц, отвечавших за организацию и проведения ястребиной охоты. Место для деревушки, до сих пор окруженной большими лесами, было выбрано не случайно, ибо гнезда этих птиц почти всегда тщательно прячутся в густой чаще леса. На Руси всегда знали толк в охоте с ловчими птицами. При этом княжеская и царская охота подразделялась на несколько отдельных частей, смотря по птицам, с которыми охотились, и каждая из этих частей находилась в ведении особых лиц. В отличие от соколов, высматривающих добычу с высоты, плавно описывая широкие круги, ястребы подстерегают ее, прячась в густой листве, или быстро несутся вдоль кромки леса, делая стремительные повороты и неожиданно налетая на свою жертву, не успевающую заметить опасность.

Во время охоты ястребов обычно носили на руке, которая защищалась перчаткой из кожи. Для ношения нескольких птиц употреблялась так называемая "клетка" - деревянная рама, служившая для них нашестом. Она носилась на плечах. На лапы птиц надевались ремешки, пристегивавшие их к перчатке. Увидев добычу, охотник отстегивал ремешки, и ястреб сам бросался на дичь. Обыкновенно с ястребами охотились осенью и употребляли их для охоты на тетеревов, куропаток, уток, гусей, перепелов и даже зайцев. В исключительных случаях ястреба брали и лисиц.

В 1786 г. деревня Ястребкова принадлежала коллежской советнице Наталье Никитичне Евреиновой и здесь числилось 35 ревизских душ. Судя по "Экономическим примечаниям" конца XVIII в., деревня состояла из пяти дворов, где проживало 33 души мужского и 27 женского пола, и принадлежала майорше Елизавете Семеновне Петровой. На суходоле стоял деревянный господский дом со службами об одном этаже. Из 150 десятин владения четыре пятых, или 120 десятин, занимал лес. Крестьяне работали на барщине и, как отмечает источник, находились "в бедном состоянии".

По материалам 1852 г. деревня Ястребки принадлежала штабс-капитану Александру Павловичу Грушецкому и в ней значилось 10 дворов, в которых жили 71 душа мужского и 77 женского пола.

Судя по данным 1890 г., в Ястребках проживало 108 человек, а здешняя усадьба принадлежала госпоже Дювернуа. Нашему соотечественнику это имя практически ничего не говорит, а между тем его хорошо знают в Болгарии и Чехии. Александр Львович Дювернуа, выпускник, а затем профессор и преподаватель Московского университета, известен своими классическими работами в области истории, археологии, сравнительного языкознания. Можно назвать его работы по изучению "Изборника Святослава" 1073 г. и ряд других, но в глазах славистов он всегда останется как инициатор создания и основной автор "Словаря новоболгарского языка по памятникам народной словесности и произведениям новейшей печати", который до сих пор остается в Болгарии эталоном языкового словаря.

Последние годы жизни он проводил в усадьбе в Ястребках, которая в документах фигурирует в качестве "небольшой дачи, около 50 десятин земли". Она была приобретена на имя его жены Генриетты Андреевны, ближайшего друга и помощника. Во время студенческих каникул ученый здесь отдыхал и работал над Словарем, В Ястребках у него гостили лучший ученик и друг П. А. Лавров, впоследствии ставший академиком, и болгарский писатель Тодор Влайков, оставивший в своих письмах красочное сравнение этих мест с Эдемом. Здесь же ученого постигло горе - на вакациях заболел младший и самый любимый сын Боря, так и не оправившийся от болезни. Смерть ребенка настолько надломила Дювернуа, что он скоро слег и болезнь оказалась смертельной.

В дальнейшем жизнь в Ястребках текла без особых происшествий. По данным 1926 г. в селе имелось 23 двора и 104 человека (43 мужчины и 61 женщина), а по сведениям переписи 1989 г. в Ястребках числилось 30 дворов и 54 человека постоянного населения.

Следует также рассказать и о находившемся неподалеку от Ястребков Успенском погосте. Вероятно, в XV в. здесь возникает небольшой Успенский Софрониев монастырь, близ которого появляется деревня Носово. В начале XVII в. она числилась в поместье за Михаилом Григорьевичем Челюскиным, но вскоре была разорена. Писцовое описание 1624 г. называет Носове пустошью "в порозжих землях".

Двумя годами позже пустошью стал владеть Елизарий Марков, а в 1654 г. этим поместьем владели его племянники Семен и Михаил Марковы. Через десять лет они поделили владения между собой. Носово досталось Михаилу, который поселил здесь крестьян и назвал это место деревней. В 1685 г. она была владением дьяка Михаила Алексеевича Воинова.

В 1698 г. она была пожалована ему "из его поместья в вотчину", а чуть позже Воинов строит здесь деревянную церковь Успения Пресвятой Богородицы, по которой село стало называться Успенским, Носово тож. После Михаила Воинова оно досталось его дочери Прасковье (по мужу Ододуровой), а от нее перешло к ее родственникам Александру и Николаю Никитичам Лопухиным, в свою очередь отдавшим имение в 1768 г. за своей сестрой Натальей Никитичной, вышедшей замуж за Петра Яковлевича Евреинова.

Согласно "Экономическим примечаниям" конца XVIII в., село Успенское, Носово тож, значилось во владении майорши Елизаветы Семеновны Петровой. Здесь к этому времени находилось всего два двора и не было постоянного населения, а пашня обрабатывалась крестьянами Ястребков. Так постепенно начался процесс запустения.

Сведения 1852 г. еще отмечают здесь церковь и три причетнических двора. В пятницу перед Ильиным днем тут проводилась Носовская ярмарка. Но постепенно деревянный храм, возведенный еще в начале XVIII в., разрушался, и статистика 1890 г. уже не упоминает здесь селения. Ныне ничто не напоминает о прежнем погосте и небольшом монастырьке, существовавшем в давние времена.

Позднее тут разместился поселок базы отдыха "Звенигород" Союза театральных деятелей. В 1989 г. в нем считалось 17 хозяйств и 35 человек постоянного населения.

Лит.: Ипполитов Б. А. А. Л. Дювернуа и Ю. В. Лермонтова и Звенигородский край. // Звенигород. Проблемы изучения истории и культуры. М., 1991. С. 21-22; Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы... М., 1882. Вып. 2. С. 105-107.

К. А. Аверьянов